Бойся самого худшего - Страница 20

— Ты можешь поверить, чтобы женщина с таким именем хотя бы что-то понимала в моде?

— Почему же? — возразил я. — А Эдит Хэд? Легенда Голливуда, получившая «Оскара» как художник по костюмам.

— Ты это только сейчас придумал, — выпалила она.

В любом случае то, что к ней на работе придираются, у нее сомнений не вызывало. И причина была ясна. Она внешне привлекательнее остальных. И умнее. Они чувствуют угрозу. Раз так, то пусть идут в задницу — там ими место.

Вначале я приветствовал ее звонки на работу. Мне нравилось с ней поболтать. Но порой, когда намечалась продажа «аккорда» за тридцать пять тысяч, разговор приходилось сворачивать — не важно, насколько он тебе приятен.

А Кейт была очень обидчива.

— Дождись, пожалуйста, моего звонка, — мягко увещевал ее я.

— От тебя не дождешься, — отвечала она.

И наши с ней разговоры вовсе не походили на секс по телефону. Большей частью мне приходилось выслушивать истории о том, каким жадным на деньги был ее бывший, как не признают ее таланты на работе. Она неоднократно делилась со мной опасениями, что квартирная хозяйка в ее отсутствие заходит и роется в вещах. Нет, никакого беспорядка она не обнаруживала, но просто у нее такое чувство.

Я уже решил с ней порвать, но почему-то позволил себя уговорить познакомить ее с Сидни.

— Мне очень хочется увидеть твою дочку, — повторяла Кейт.

Я не торопился их знакомить. Не видел в этом никакой нужды. Решил, что, если встречу женщину, с которой у нас будет серьезно, тогда и придет время для знакомства.

Но Кейт настояла, и я уступил. Мы встретились за обедом в субботу. Сид, фанатка морепродуктов, выбрала ресторан на пристани.

Кейт считала, что все прошло потрясающе.

— Мы так славно посидели, — сказала она.

Я знал, что у Сид другое мнение.

— Она мила, — произнесла дочка, когда мы остались одни.

— Неужели ты действительно так считаешь?

— Действительно мила, — настаивала Сид.

— А если правду?

— Правду ты и сам знаешь, папа. — Сидни посмотрела на меня. — Она ведь чокнутая.

— Ты так считаешь?

— Конечно. За обедом говорила только она. И все одно и то же. Как эта женщина ее не любит, а с той у нее проблемы. На работе не ладится, потому что там все против нее ополчились. Теперь она перешла на другую работу, и хотя пока там все в порядке, но ей известно, что люди за ее спиной перешептываются. А недавно парень в химчистке ее обсчитал и…

— Ладно, — сказал я. — Все понятно.

— И мне понятно.

— Что тебе понятно?

— Что она хороша. Я имею в виду в постели. Верно?

— Боже, Сидни!

— Да ладно тебе, папа, чего стесняться. Если бы у меня были такие груди, я была бы самой популярной девушкой в школе. — Я пытался придумать, что бы такое сказать, но Сид меня опередила: — Но она милая.

— Правда, чокнутая.

— Да. Но среди чокнутых иногда попадаются милые.

— Она о чем-нибудь тебя спрашивала?

Сидни задумалась.

— Да, по дороге в туалет спросила, нравятся ли мне ее сережки.

Я удивлялся, как быстро Сид все просекла. Кейт была одержима манией преследования. Видела вокруг несуществующие заговоры.

За следующий день после того обеда все еще раз подтвердилось. Кейт позвонила мне на работу. О том, как чудесно прошла встреча, теперь не было и речи.

— Сидни меня сразу возненавидела. — Это были ее первые слова.

— Какая дикость! — возразил я. — Он считает тебя очень милой.

— Она тебе так и сказала?

— Да. Сказала, что ты ей понравилась.

— Врешь. Чувствую по голосу, что врешь.

— Кейт, мне надо идти.

Мы по-прежнему встречались, но теперь реже. А после исчезновения Сид я перестал ей перезванивать — с меня и так было достаточно, — но порой брал трубку, не посмотрев на определитель номера.

— Позволь мне приехать, — говорила она.

Я мямлил что-то невразумительное.

— Просто развлечься ты был не прочь, — заметила она однажды, — а теперь, значит, я тебе не нужна?

Вот такие у нас были отношения.

И сейчас она была на телефоне, а я стоял здесь на кухне, где на полу валялись предметы, сброшенные со стойки, неспособный думать ни о чем, кроме следов крови на дверце и руле автомобиля моей дочки.

— Ты слушаешь? — спросила Кейт.

— Да, — ответил я. — Слушаю.

— Голос у тебя какой-то странный.

— Сегодня был тяжелый день.

— Тебе одиноко?

— Да.

Это была правда, я чувствовал себя очень одиноким.

— Конечно, когда свалилось такое.

— Да, — согласился я.

Мы помолчали.

— Ты ел? — поинтересовалась она.

Я задумался. Заглядывал в холодильник — это точно. Но означает ли это, что ужинал?

— Нет.

— Я привезу что-нибудь из китайского ресторана. И новые DVD.

И я сдался. Потому что был голоден, измотан и страшно одинок.

— Хорошо, приезжай. Только часа через полтора.

— Ладно.

Положив трубку, я посмотрел в окно. До сумерек оставалось еще больше часа.

Я запер дом, сел в машину. Снова съездил к пустующему дому Сьюзен, затем в Дерби. Поездил вокруг, очень медленно мимо автостоянок у заведений фастфуда. Высматривал.

Как всегда, ничего.

Вы думаете, я не знал, что это бесполезное занятие? Что вероятность того, что я, проезжая мимо, случайно увижу дочку сидящей у окна в «Макдоналдсе», ничтожна?

Но мне было необходимо что-то делать.

Я поехал обратно и, случайно упершись взглядом в табличку «Колтер-драйв», не думая, свернул направо. Остановился у обочины, достал из кармана листок с ксерокопией водительского удостоверения Ричарда Флетчера. Он жил на Колтер-драйв, 72. Ближайший дом был под номером 22. Следующий дальше — 24. Я медленно двинулся по улице.