Бойся самого худшего - Страница 16

Я открыл дверцу водителя, собираясь влезть, и оглянулся на кузов. Он был весь в чем-то коричневом. Днище и борта.

Я обошел машину, открыл задний борт, он тоже был сильно испачкан, и только когда эта «грязь» попала мне на руку, все стало ясно.

— Дерьмо, — произнес я.

Это было не ругательством, а констатацией факта.

Этот сукин сын использовал наш грузовичок для перевозки навоза.

Пятна крови на машине Сид не давали мне покоя. Я вернулся в демонстрационный зал, собираясь тут же уйти, но, увидев Патти Суэйн, понял, что это будет непросто.

Она сидела за моим столом в кресле для клиентов. Одна нога перекинута через подлокотник, другая откинута в сторону. Такая поза могла возбудить кого угодно, хотя на ней были джинсы.

С тех пор как пропала Сидни, она заходила ко мне почти каждый день. Или сюда, или домой.

Патти была девушкой, точно попадающей под определения «раскованная» и «раскрепощенная». Во всех отношениях. Приходила домой на рассвете. В изрядном подпитии не боялась заходить в неблагополучные районы города. Носила юбки чуть короче, чем у остальных, и топики чуть выше. В сумке у нее всегда лежала пара презервативов. И она ругалась как уголовник.

Но при всем этом она меня не отталкивала, а скорее восхищала.

Сид и Патти познакомились в прошлом году на летних курсах. Сидни провалила математику и должна была перед пересдачей позаниматься четыре недели, урывая время от работы в автосалоне. Она не была тупой, вовсе нет. Легко считала в уме. Например, если ей обещали за уборку в гараже пять долларов в час, а работа заняла шесть часов сорок пять минут, то она могла сказать, сколько ей должны, с точностью до пенни без калькулятора. Но математика не исчерпывалась только действиями с цифрами. Нужно было своевременно выполнять домашние задания и готовиться к тестированию, а она этого не делала. Так что пришлось отправляться на летние курсы.

Через пару дней в классе появилась Патти. Почему-то выбрала парту, где сидела Сид. Они познакомились и очень скоро сдружились.

У них оказалось много общего: музыка, кино — они обе с детства обожали диснеевские фильмы, — фастфуд и, конечно, мальчики.

И у обеих родители были разведены. Но если у Сид это выглядело как-то прилично, то у Патти семьи, по существу, не было. По словам Сид, мать девушки была чуть ли не алкоголичкой. И ей плевать было на то, чем занимается дочка. Отец Патти, если я правильно помню, теперь работал в винном магазине, но был из таких, кто на месте долго не задерживается. Непутевый, как говорится, но всегда находил женщин, готовых его принять, накормить и прочее. Патти рассказывала моей дочке, что он ушел от них, когда она была совсем маленькой, но время от времени возвращался на несколько дней, а порой и недель, пока матери не надоедало его терпеть.

— Хорошо, что вы с мамой разошлись навсегда, — сказала мне однажды Сид. — А то эти возвращения и уходы, наверное, свели бы меня с ума.

Но у родителей Патти не всегда было так. Они начали жить «американской мечтой»: хорошая работа, отличный дом, в гараже — мини-вэн, каждый год отдых во Флориде и так далее. Но затем отца Патти выгнали с работы в фирме Сикорского — застукали за воровством инструментов, — и с тех пор их жизнь пошла по спирали вниз. Он бросил семью, когда Патти только начинала ходить. Мать запила, и девочке пришлось очень рано стать самостоятельной.

Мы со Сьюзен — вместе и порознь — наставляли Сид не поддаваться влиянию Патти. У этой девушки было трудное детство, ей не повезло, мы все понимаем, но не позволяй ей повести тебя по плохой дороге. Зачем тебе неприятности?

Сид заверяла нас, что причин для беспокойства нет. Да, Патти — девушка своеобразная, но хорошая. И верная подруга.

— Это подруга, о какой я всегда мечтала. Очень часто оказывалось, что мы думаем об одном и том же и заканчиваем друг за друга фразы. Иногда мы встречаемся взглядами и вдруг начинаем хохотать до упаду. И стоит мне подумать о ней, и прямо тут же, клянусь Богом, начинает звонить мобильник. Это она.

Патти приходила часто. И когда Сид жила у меня, и в дом ее матери. Не знаю, изменилось ли что после их переезда к Бобу. При всех ее грубых манерах и цинизме она была на удивление домашняя. Прекрасно готовила — могла, например, испечь дивное шоколадное печенье. Мне начало казаться, что не она оказывает отрицательное влияние на Сид, а наоборот, моя дочка ее как-то смягчает и умиротворяет.

— Мне у вас нравится, — услышал я однажды, как она сказала Сид. — Никто не кричит друг на друга, не злится.

Патти была пофигисткой только внешне. У нее был высоко развит инстинкт выживания. Никаких розовых очков. Она видела мир таким, каким он был. Жестоким, в котором ты должен полагаться только на себя и ни на кого больше. Это была одна из причин, почему она мне нравилась и даже вызывала восхищение. На несправедливости судьбы девушка не отвечала злобой.

Сегодня я не был свидетелем ее прихода, но обычно, когда она шагала по демонстрационному залу, лениво покачивая бедрами, головы всех мужчин поворачивались в ее сторону. Патти знала свои достоинства и умела их использовать. Сейчас на ней были джинсы с рваными прорехами на коленях и бедрах и темно-синяя футболка, открывающая пупок с пирсингом. Белокурые волосы прореживали несколько розовых прядей. Макияж она почти не использовала. Кроме, может быть, очень яркой красной помады.

Я молча сел в кресло.

— Привет, мистер Би, — сказала Патти. — Как дела?

— Привет, Патти, дела мои как всегда.

— То есть паршиво.